ВЕДОМОСТИ. АВТОРСКАЯ СТАТЬЯ ЕЛЕНЫ ГЛАДЫШЕВОЙ «ОТ ШАБЛОНА К ШАБЛОНУ. АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ СУДЕБНОЙ ПРАКТИКИ ПО ДЕЛАМ О НЕСОСТОЯТЕЛЬНОСТИ.»

Все кредиторы в безусловном порядке считают, что должник активы вывел, украл – «все украдено до нас». Должник в безусловном же порядке считает, что ничего не крал, виноват непосредственно сам кредитор и вообще надо было вовремя понимать, куда идешь.

Из старой поговорки: «Глаза видели, что руки маяли». Приблизительно бесконечно мы сталкиваемся именно с этим. Мы занимаемся постоянно не полноценно всей процедурой банкротства, а только обособленными спорами, это видно во всех вопросах оспаривания сделки.

Активный рост количества банкротных дел сейчас дает российскому юристу право, возможность и поле так проявлять свою фантазию, что иногда удивляешься. Все становится более и более интересным в нашей профессии. Когда мы учились, нам говорили: «Забудьте о фантазии, у вас все написано в кодексе». Сейчас – «забудьте о кодексе, все написано в фантазии Верховного суда».

И мы неоднократно ведем на всякого рода конференциях разговор о том, что за последние 10 лет почти всегда банкротство – результат активного корпоративного конфликта. И в действиях, связанных с конфликтом, всегда есть вывод активов – либо должником, либо в результате сговора кредиторов.

В нашем кейсе клиент пришел максимально поздно, насколько это вообще возможно, – уже на этапе торгов. Был замечательный строительный бизнес, который сделал чудесную концепцию. Город Москва ее утвердил, должен был быть «город-сад». Но ориентировочно в 2016 г. партнеры разругались, и один ушел из бизнеса. В 2017 г. один из кредиторов ввел процедуру банкротства, партнер, продолжавший бизнес, умер. Наследница, супруга, видит, что обязательств за общую историю процедуры банкротства накопилось не так много – где-то около 300–315 млн руб. Объективно активов в компании больше чем на 1,5 млрд руб., из них 800 млн стоит только земельный участок в собственности. И не отслеживает особо эту процедуру. После чего обращается к нам, поскольку при неизвестных ей обстоятельствах вышеупомянутые земельные участки выставлены на торги за 250 млн руб.

Выясняется, что в 2016 г. первый партнер, уйдя из бизнеса, создал компанию с аналогичной деятельностью. Выкупил половину кредиторской задолженности бывшей компании и ввел процедуру банкротства. Поставил своего конкурсного управляющего, ввел еще большую массу кредиторов. После чего меняет управляющего и в момент смены утверждает положение о продаже земельного участка с торгов по цене на 47% ниже рыночной.

Мы пытались оспорить торги, но все три инстанции сказали одно: «Да, мы видим злоупотребление, аффилированность кредиторов, сговор. Но какая вам разница, процедура банкротства-то заканчивается?»

Председатель кассации так и сказал: «Вот вам закон о банкротстве. Покажите мне статью и норму, в которой указано, что процедура банкротства направлена на защиту интересов бенефициара. Не нашли? Все, спасибо, все свободны, решение оставить в силе».

Основная проблема в практике вывода активов – отсутствие желания всех судов разбираться в проблеме. 20 лет назад не было понятия «судебная практика». Были разъяснения Верховного суда, но это не становилось «априори» – суды рассматривали каждое дело индивидуально, конкретно, самостоятельно. Не было шаблона. А сейчас происходит именно это: на вывод активов, когда он реально есть, не смотрят.

Другое дело, если кредитор – АСВ или фонд защиты дольщиков и утверждается, что вывод активов был. В нашей практике есть диаметрально противоположный кейс: Вега-банк, финансировавший строительство, обанкротился. АСВ начало взыскивать использованную кредитную линию – и, естественно, стройка остановилась, ничего не строилось. Пока нашли нового инвестора, стоимость жилья повысилась – а дольщики покупали квартиры за 2 млн руб., и никому не интересно, что столько стоит уже одна комната, а не двухкомнатная квартира.

Сейчас в отношении бенефициара этого бизнеса возбуждены уголовные дела. Экономические и бухгалтерские экспертизы установили, что ни рубля из компании не было выведено, все было потрачено на строительство. Госстройнадзор проверял ежегодно затраты, нигде нет как-то доказанного выведения активов. Но суд решил, что активы выведены и есть основания привлечь к субсидиарной ответственности. И хотя есть экспертиза, но раз фонд защиты дольщиков говорит, что вывод активов был, значит, был.

И эти шаблоны – большая проблема не только для профессионального сообщества.

ПОДРОБНЕЕ В ПУБЛИКАЦИИ

 

 

 

Скачать в формате PDF
Другие публикации
ВЕДОМОСТИ. БАНК РОССИИ РАССЛЕДУЕТ ФЕЙКОВОЕ БАНКРОТСТВО «СПБ БИРЖИ».
ВЕДОМОСТИ. БАНК РОССИИ РАССЛЕДУЕТ ФЕЙКОВОЕ БАНКРОТСТВО «СПБ БИРЖИ».

28.11.2023

Елена Гладышева, Адвокат, Управляющий партнер Адвокатского бюро г. Москвы «РИ-консалтинг», член МРО "Деловая Россия", член фонда «Женщины России» для Ведомости о том, кто может подать заявление о банкротстве компании? Могут ли это быть третьи лица, несвязанные ни с должником...

БАНКИ.РУ. ПОСЛЕДСТВИЯ И РАСХОДЫ. РОССИЯНАМ НАПОМНИЛИ, ЧТО НУЖНО ЗНАТЬ О БАНКРОТСТВЕ?
БАНКИ.РУ. ПОСЛЕДСТВИЯ И РАСХОДЫ. РОССИЯНАМ НАПОМНИЛИ, ЧТО НУЖНО ЗНАТЬ О БАНКРОТСТВЕ?

20.11.2023

Елена Гладышева, адвокат, управляющий партнер Адвокатского Бюро "РИ-консалтинг" для Банки.ру о том, как сейчас происходит процесс банкротства физлиц? Какие документы для этого необходимы? С какими проблемами россияне могут столкнуться после банкротства? В случае невозможности вносить платежи по...

Ъ.КОМММЕРСАНТЪ. БАНКРОТСТВО С ПРИДАНЫМ. ОТВЕЧАЕТ ЛИ КОМПАНИЯ ИМУЩЕСТВОМ ЗА СВОЕГО БЕНЕФИЦИАРА (ПЕРВАЯ ПОЛОСА С ПРЕЦЕДЕНТОМ).
Ъ.КОМММЕРСАНТЪ. БАНКРОТСТВО С ПРИДАНЫМ. ОТВЕЧАЕТ ЛИ КОМПАНИЯ ИМУЩЕСТВОМ ЗА СВОЕГО БЕНЕФИЦИАРА (ПЕРВАЯ ПОЛОСА С ПРЕЦЕДЕНТОМ).

19.10.2023

Николай Садовский был директором и владел заводами по производству стеклотары для пищевой и парфюмерно-косметической промышленности в Подмосковье и Омской области. Компании кредитовались в Сбербанке, набрали долгов почти на 1 млрд.рублей и обанкротились, в банкротстве от них банк мало что...

Офис в Москве Телефон: +7 (495) 632-14-50. Дежурный адвокат (24/7): +7 (985) 307-31-76. E-mail: info@ri-consulting.ru Адрес: 105005, г. Москва, Бауманская 22, офис 201