Все кредиторы в безусловном порядке считают, что должник активы вывел, украл – «все украдено до нас». Должник в безусловном же порядке считает, что ничего не крал, виноват непосредственно сам кредитор и вообще надо было вовремя понимать, куда идешь.

Из старой поговорки: «Глаза видели, что руки маяли». Приблизительно бесконечно мы сталкиваемся именно с этим. Мы занимаемся постоянно не полноценно всей процедурой банкротства, а только обособленными спорами, это видно во всех вопросах оспаривания сделки.

Активный рост количества банкротных дел сейчас дает российскому юристу право, возможность и поле так проявлять свою фантазию, что иногда удивляешься. Все становится более и более интересным в нашей профессии. Когда мы учились, нам говорили: «Забудьте о фантазии, у вас все написано в кодексе». Сейчас – «забудьте о кодексе, все написано в фантазии Верховного суда».

И мы неоднократно ведем на всякого рода конференциях разговор о том, что за последние 10 лет почти всегда банкротство – результат активного корпоративного конфликта. И в действиях, связанных с конфликтом, всегда есть вывод активов – либо должником, либо в результате сговора кредиторов.

В нашем кейсе клиент пришел максимально поздно, насколько это вообще возможно, – уже на этапе торгов. Был замечательный строительный бизнес, который сделал чудесную концепцию. Город Москва ее утвердил, должен был быть «город-сад». Но ориентировочно в 2016 г. партнеры разругались, и один ушел из бизнеса. В 2017 г. один из кредиторов ввел процедуру банкротства, партнер, продолжавший бизнес, умер. Наследница, супруга, видит, что обязательств за общую историю процедуры банкротства накопилось не так много – где-то около 300–315 млн руб. Объективно активов в компании больше чем на 1,5 млрд руб., из них 800 млн стоит только земельный участок в собственности. И не отслеживает особо эту процедуру. После чего обращается к нам, поскольку при неизвестных ей обстоятельствах вышеупомянутые земельные участки выставлены на торги за 250 млн руб.

Выясняется, что в 2016 г. первый партнер, уйдя из бизнеса, создал компанию с аналогичной деятельностью. Выкупил половину кредиторской задолженности бывшей компании и ввел процедуру банкротства. Поставил своего конкурсного управляющего, ввел еще большую массу кредиторов. После чего меняет управляющего и в момент смены утверждает положение о продаже земельного участка с торгов по цене на 47% ниже рыночной.

Мы пытались оспорить торги, но все три инстанции сказали одно: «Да, мы видим злоупотребление, аффилированность кредиторов, сговор. Но какая вам разница, процедура банкротства-то заканчивается?»

Председатель кассации так и сказал: «Вот вам закон о банкротстве. Покажите мне статью и норму, в которой указано, что процедура банкротства направлена на защиту интересов бенефициара. Не нашли? Все, спасибо, все свободны, решение оставить в силе».

Основная проблема в практике вывода активов – отсутствие желания всех судов разбираться в проблеме. 20 лет назад не было понятия «судебная практика». Были разъяснения Верховного суда, но это не становилось «априори» – суды рассматривали каждое дело индивидуально, конкретно, самостоятельно. Не было шаблона. А сейчас происходит именно это: на вывод активов, когда он реально есть, не смотрят.

Другое дело, если кредитор – АСВ или фонд защиты дольщиков и утверждается, что вывод активов был. В нашей практике есть диаметрально противоположный кейс: Вега-банк, финансировавший строительство, обанкротился. АСВ начало взыскивать использованную кредитную линию – и, естественно, стройка остановилась, ничего не строилось. Пока нашли нового инвестора, стоимость жилья повысилась – а дольщики покупали квартиры за 2 млн руб., и никому не интересно, что столько стоит уже одна комната, а не двухкомнатная квартира.

Сейчас в отношении бенефициара этого бизнеса возбуждены уголовные дела. Экономические и бухгалтерские экспертизы установили, что ни рубля из компании не было выведено, все было потрачено на строительство. Госстройнадзор проверял ежегодно затраты, нигде нет как-то доказанного выведения активов. Но суд решил, что активы выведены и есть основания привлечь к субсидиарной ответственности. И хотя есть экспертиза, но раз фонд защиты дольщиков говорит, что вывод активов был, значит, был.

И эти шаблоны – большая проблема не только для профессионального сообщества.

ПОДРОБНЕЕ В ПУБЛИКАЦИИ